Обычно стихи о матрёшке это творчество для детей. С рифмами типа кошка-матрешка, матрёшка-лукошко, и т.п. Используются для программ в детских садах, и на а-ля русских народных праздниках. Но есть и серьезные произведения.
Выдающиеся поэты-шестидесятники не могли не обратить внимание на новый символ страны, и отразили это в своих стихотворениях.
Первым был Евгений Евтушенко. В 1963 году он написал стихотворение “Сказка о русской игрушке”. Про то, как к хану Батыю привели русского бродяжку Ваньку Сидорова. Тот оказался игрушечных дел мастером. В котомке его были деревянные медведи, куры, и матрёшки. Подробнее – здесь.
Затем в 1967 году Андрей Вознесенский выпустил в США книгу “Antiworlds and “The Fifth Ace””. В разделе “Кто мы?” он поместил стихотворение “Триптих”.
Я сослан в себя
я — Михайловское
горят мои сосны смыкаются
в лице моем мутном как зеркало
смеркаются лоси и пергалы
природа в реке и во мне
и где-то еще — извне
три красные солнца горят
три рощи как стекла дрожат
три женщины брезжут в одной
как матрешки — одна в другой
одна меня любит смеется
другая в ней птицей бьется
а третья — та в уголок
забилась как уголек
она меня не простит
она еще отомстит
мне светит ее лицо
как со дна колодца — кольцо
В 1975 году Роберт Рождественский посвящает своей жене Анне Киреевой следующее стихотворение:
Матрёшка
Друзья,
мой выбор невзлюбя,
зря
голову
морочили!..
В тебе — четырнадцать
тебя
вместилось,
как в матрёшке!..
Живёт со мною
первая –
дородная,
степенная…
Вторая
больно колется,
за что –
не разберу…
А третья –
будто школьница
на выпускном балу.
Всё — можно,
всё — пожалуйста:
и небо
и земля…
Четвёртая
безжалостна,
как мёртвая
петля…
А пятая –
зловещая,
приметам глупым
верящая…
Шестая
как эпоха,
где
ни чертей,
ни бога!..
Молчит,
не принимая,
ревнивая –
седьмая…
А следом за ревнивою
заохала
ленивая,
ленивая,
постылая,
до мелочей
земная…
Восьмая –
бесстыдная!
Девятая –
шальная!..
Десятая,
десятая –
испуганная,
зябкая,
над собственной судьбою
горюющая
с болью…
Одиннадцатая –
щедрая,
загадочная,
нежная,
просящая прощения
за то,
чего и не было…
Качается двенадцатая,
как ягодка лесная,
ещё никем
не найденная…
А дальше
я не знаю,
не знаю
и настырничаю,
и всё
не надоест, –
хочу достать
четырнадцатую,
которая –
ты и есть!
В 1974 году Владимир Высоцкий написал песню “Случай на таможне”.
Над Шере-
метьево
В ноябре
третьего —
Метео-
условия не те.
Я стою встревоженный,
Бледный, но ухоженный
На досмотр таможенный
в хвосте.
Стоял сначала, чтоб не нарываться —
Я сам спиртного лишку загрузил,
А впереди шмонали уругвайца,
Который контрабанду провозил.
Крест на груди в густой шерсти —
Толпа как хором ахнет:
“За ноги надо потрясти —
Глядишь, чего и звякнет!”
И точно: ниже живота —
Смешно, да не до смеху —
Висели два литых креста
Пятнадцатого веку.
Ох, как он
сетовал:
Где закон?
Нету, мол!
Я могу, мол, опоздать на рейс!..
Но Христа распятого
В половине пятого
Не пустили в Буэнос-Айрес.
Мы всё-таки мудреем год от года —
Распятья нам самим теперь нужны,
Они богатство нашего народа,
Хотя, конечно, и пережиток старины.
А раньше мы во все края —
И надо и не надо —
Дарили лики, жития,
В окладе, без оклада…
Из пыльных ящиков косясь
Безропотно, устало,
Искусство древнее от нас,
Бывало,
и — сплывало.
Доктор зуб
высверлил,
Хоть слезу
мистер лил,
Но таможник вынул из дупла,
Чуть поддев лопатою,
Мраморную статую —
Целенькую, только без весла.
Общупали заморского барыгу,
Который подозрительно притих, —
И сразу же нашли в кармане фигу,
А в фиге — вместо косточки — триптих.
“Зачем вам складень, пассажир?
Купили бы за трёшку
В “Берёзке” русский сувенир —
Гармонь или матрёшку!” —
“Мир-дружба! Прекратить огонь! —
Попёр он как на кассу. —
Козе — баян, попу — гармонь,
Икону — папуасу!”
Тяжело
с истыми
Контрабан-
дистами!
Этот, что статуи был лишён,
Малый с подковыркою
Цыкнул зубом с дыркою,
Сплюнул — и уехал в Вашингтон.
Как хорошо, что бдительнее стало,
Таможня ищет ценный капитал —
Чтоб золотинки с нимба не упало,
Чтобы гвоздок с распятья не пропал!
Таскают: кто — иконостас,
Кто — крестик, кто — иконку,
И веру в Господа от нас
Увозят потихоньку.
И на поездки в далеко —
Навек, бесповоротно —
Угодники идут легко,
Пророки — неохотно.
Реки льют
потные!
Весь я тут,
вот он я —
Слабый для таможни интерес.
Правда возле щиколот
Синий крестик выколот,
Но я скажу, что это — Красный Крест.
Один мулла триптих запрятал в книги.
Да, контрабанда — это ремесло!
Я пальцы сжал в кармане в виде фиги —
На всякий случай, чтобы пронесло.
Арабы нынче — ну и ну! —
Европу поприжали,
А мы в “шестидневную войну”
Их очень поддержали.
Они к нам ездят неспроста —
Задумайтесь об этом! —
И возят нашего Христа
На встречу с Магометом.
…Я пока
здесь ещё,
Здесь моё
детищё,
Всё моё — и дело, и родня!
Лики — как товарищи —
Смотрят понимающе
С почерневших досок на меня.
Сейчас, как в вытрезвителе ханыгу,
Разденут — стыд и срам! — при всех святых,
Найдут: в мозгу туман, в кармане фигу,
Крест на ноге — и кликнут понятых!
Я крест сцарапывал, кляня
Судьбу, себя — всё вкупе,
Но тут вступился за меня
Ответственный по группе.
Сказал он тихо, делово —
Такого не обшаришь:
Мол, вы не трогайте его
(Мол, кроме водки — ничего) —
Проверенный, наш товарищ!
И матрешка в песне упоминается лишь один раз, да и песня не про матрёшку совсем, но матрешка Высоцкий продается, а матрешек вышеупомянутых поэтов нет.
